Среди писателей, художников и, конечно, композиторов есть такие, чья

судьба тесно переплетается с судьбой своего народа. Они становятся

певцами богатой культуры страны, что дала им жизнь, раскрывают в форме

музыки, позже называемой классической, то, что было погребено на долгие

годы.

В нотных листах и звоне клавиш фортепьяно такие композиторы приводят в

мир нечто давно забытое, но не потерянное, прекрасное, важное. Важное не

только для страны, ставшей родиной композитора, но и для всего мира.

Такими творцами, раскрывавшими народное искусство,

были Мусоргский для России, Шопен для Польши, а для Норвегии, да и всей

Скандинавии, таким стал Эдвард Григ.

В отличие от Моцарта, который начал сочинять музыку чуть ли не раньше,

чем говорить, и Штрауса, завоевавшего признание еще до первого класса

школы, Эдвард Григ не был изначально уверен, что музыка является его

судьбой.

Рожденный в большой норвежской аристократической семье, где каждый

был обязан играть на музыкальном инструменте, до двенадцати лет Эдвард

не представлял, что музыка сделает его одним из величайших «потомков

викингов». Но юноша попался на глаза знаменитому скрипачу Олле Буллю, а

тот сумел разглядеть в Григе будущего великого музыканта.

Затем композитор завел дружбу с Гансом Христианом Андерсеном и

Генриком Ибсеном, и те увидели в нем певца народного творчества,

способного призвать из небытия троллей и валькирий, богов и злодеев

скандинавского эпоса, исландских легенд, норвежских саг.

Музыка Грига – сильная, порывистая, будто удары волн о могучие скалы,

будто раскаты грома над бурными фьордами. Она вобрала в себя все, чем

богата загадочная Скандинавия. Зерно таланта великого композитора легло

на плодородную почву скандинавского народного творчества, уникального,

самобытного, ни на что не похожего.

Григ на весь мир сумел прославить море и горы, снег и соль, темные пещеры

и синие небеса Норвегии, Дании, Швеции. Выступая в созвучии с

Андерсеном, Ибсеном, фольклористом Линдеманом, Григ создавал мощные,

порывистые, яркие и мелодичные пьесы, песни, романсы, концерты.

Более шестисот произведений неразрывно связывают его с норвежской

землей, ставят его имя вровень с величайшими людьми Скандинавии –

королями, изобретателями, воинами, поэтами и сказочниками.

Жизненный и творческий путь Грига совпал с периодом необычайно яркого

расцвета норвежской культуры, связанного с пробуждением национального

самосознания. В 60-70е годы XIX века передовые норвежские художники

обратились

к

изучению

национального

эпоса,

народных

сказок,

музыкального

фольклора.

В

Бергене,

на

родине

Грига,

открылся

Национальный норвежский театр, работу которого возглавил Генрик Ибсен

(виднейший норвежский драматург, автор драмы «Пер Гюнт»). Выдающийся

скрипач-импровизатор Уле

Булль стал

пропагандировать

норвежскую

народную

музыку,

исполняя

собственные

концертные

фантазии

на

фольклорные

темы.

Автор

национального

норвежского

гимна Нурдрок вместе с Григом создал в Копенгагене музыкальное общество

«Евтерпа», целью которого было распространение и пропаганда творчества

молодых скандинавских композиторов. В качестве автора многочисленных

романсов выдвинулся Хьерульф. И все же именно Григу удалось вывести

музыкальную школу Норвегии на мировой уровень. Смысловым центром

всего григовского творчества стал образ Норвегии. Его воплощение связано

то с героикой норвежского эпоса, то с образами национальной истории и

литературы, то с фантастикой скандинавских сказок или картинами суровой

северной

природы.

Самым

глубоким

и

художественно

совершенным

обобщением эпического образа родины стали 2 оркестровые сюиты «Пер

Гюнт», в которых Григ дал свою трактовку ибсеновского сюжета. Оставив за

рамками характеристику Пера – искателя приключений, индивидуалиста и

бунтаря, – Григ создал лирико-эпическую поэму о Норвегии, воспел красоту

ее природы («Утро»), нарисовал причудливые сказочные образы («В пещере

горного короля»). Значение вечных символов обрели лирические образы

матери Пера, старой Озе, и его невесты Сольвейг.

Ярко оригинальный стиль Грига сложился под воздействием норвежского

фольклора,

который

имеет

очень

давнюю

историю.

Его

традиции

сформировались в лирико-эпических песнях скальдов, в пастушеских горных

мелодиях (локках), в норвежских танцах и маршах.

Григовские мелодии вобрали наиболее характерные особенности норвежских

народных песен, такие, например, как сочетание пентатонных ходов с

тритоновыми, или мелодический оборот T – вводный тон – D. Эта интонация,

ставшая своеобразным музыкальным символом Норвегии, встречается в

музыке Грига очень часто (например, во многих темах Фортепианного

концерта,

в

«Ноктюрне»

из

«Лирических

пьес»).

Нередко

она

«перемещается» на другие ступени лада, как, например, в песне Сольвейг,

где этот мелодический ход идет от D (через повышенную IV ступень), а

затем от S.

Под

воздействием

фольклора

сложились

также

характерные

особенности гармонии Грига:



обилие органных пунктов;



частое использование лидийского и дорийского ладов;



повышение IV ступени лада и в мажоре, и в миноре – излюбленная

григовская альтерация;



гибкая ладовая переменность, как своеобразная игра «света и тени»

(минорная d в мажоре, мажорная S в миноре и пр.) т. медленной части фп.

концерта

В целом, гармонический язык произведений Грига отличается особой

красочностью, широким применением аккордов многотерцового строения,

что опять же коренится в норвежском фольклоре (многие норвежские

мелодии содержат несколько терцовых ходов в одном направлении).

Наиболее

непосредственно

с

норвежским

фольклором

связаны

многочисленные танцы Грига. Они опираются на своеобразную ритмику

норвежских халлингов, спрингдансов, гангаров. Гангар – это норвежский

крестьянский марш. Халлинг – сольный мужской танец с очень сложными,

почти акробатическими движениями. Спрингданс (или спрингар) – задорный

«танец вприпрыжку». Григ часто подчеркивает типичные ритмические

детали всех этих танцев – сочетание триольного и пунктирного рисунка,

неожиданные акценты на слабых долях, всевозможные синкопы.

В творческом наследии Грига представлены почти все музыкальные жанры –

фортепианные, вокальные, симфонические (увертюра «Осенью», сюита «Из

времен Хольберга» для струнного оркестра) и вокально-симфонические

(театральная музыка), камерно-инструментальные (струнный квартет, 3

сонаты для скрипки и фортепиано, 1 соната для виолончели и фортепиано). И

всё же наиболее ярко он проявил себя в области миниатюры – фортепианной

и вокальной. Современники называли его гениальным миниатюристом,

мастером малых форм.

Норвежская народная мелодика отмечена рядом характерных особенностей,

которые определили своеобразие музыкальной стилистики Грига. В

инструментальной музыке мелодические линии часто развиваются сложным

орнаментом в наслоении форшлагов, мордентов, трелей, мелодических

задержаний. Эти приёмы народного скрипичного музицирования закреплены

во многих танцевальных пьесах Грига. Подобные приёмы проникают и в

его вокальную музыку, где мелодические задержания служат выражению

широкого вздоха

[9]

.

Григ часто использовал свежо звучавшие в его время ладовые

обороты — дорийский, фригийский. Они способствовали обогащению его

гармонических приемов, среди которых альтерации, необычное

сочетание тональностей, хроматическое нисхождение баса, частое

применение органного пункта

[9]

.

В фортепианных пьесах op. 17, 35, 63 и 72 Григ всесторонне отобразил

музыку таких норвежских танцев, как спрингар, халлинг, гангар, до него

разрабатываемые скрипачами, которыми издавна славилась Норвегия

[9]

. Он

дал также развёрнутые сцены из народной жизни на основе танцевальных

интонаций и ритмов («Сцены из сельской жизни», op. 19; «Свадебный день в

Тролльхаугене» из op. 65), им присущи живые, энергичные ритмы, активный

характер, порой с оттенком юмора. В танцы, особенно гангар, нередко

привносятся сюжетные мотивы (в частности, популярны шуточные сцены,

именуемые «стабе-лотен»). Григ часто пользовался ими и нередко насыщал

свои произведения сюжетной программностью, когда хотел запечатлеть в

музыке нравы и обычаи родного народа

[9]

.

Григ преклонялся перед гением Моцарта, одновременно полагая, что при

знакомстве с Вагнером «этот универсальный гений, чья душа всегда

оставалась чуждой всякого филистерства, обрадовался бы как дитя всем

новым завоеваниям в области драмы и оркестра». Бах для него являлся

«краеугольным камнем» музыкального искусства. У Шумана он ценил,

прежде всего «тёплый, глубоко сердечный тон» музыки и самого себя

причислял к шумановской школе. Склонность к меланхолии и

мечтательности роднит его с немецкой музыкой. «Однако мы более любим

ясность и краткость, даже наша разговорная речь ясна и точна. Мы

стремимся добиться этой ясности и точности в нашем искусстве»,

утверждал Григ. Много тёплых слов он находил для Брамса, а свою статью

памяти Верди начал словами: «Ушёл последний великий…»

[8]

.

К фортепиано Григ обращался на протяжении всей жизни. В небольших

пьесах он фиксировал своего рода «дневниковые записи» — личные

жизненные впечатления и наблюдения, в которых сам предстает

увлекательным рассказчиком. Тематика пьес наделена такой жанровой

характерностью, а ритмические и гармонические ходы содержат столько

неожиданного и увлекательного, что музыкальное развитие уподобляется

хорошей новелле

[10]

.

В фортепианной музыке Грига заметны две струи. Одна из них связана с

выражением лично субъективных чувств, и здесь Григ более интимен,

обращаясь к сфере той «домашней музыки», которая со времен «Песен без

слов» Мендельсона заняла видное место в европейской фортепианной лирике

(например, фортепианные миниатюры Чайковского). Другая струя связана с

областью жанрово-характерного, с народной песенностью и

танцевальностью. И если в первом случае композитор стремился к передаче

поэтичных индивидуальных состояний, то во втором его прежде всего

интересовала зарисовка сцен народной жизни, картин природы

[10]

.

Из примерно 150 фортепианных пьес Грига 66 были изданы в десяти

тетрадях «Лирических пьес». Лучшие из этих пьес давно стали достоянием

широких кругов любителей музыки. По своему складу они

импульсивны, импровизационны, но заключены большей частью в рамки

трехчастной композиции. Заглавия пьес носят характер эпиграфов, которые

призваны вызвать определённые ассоциации в связи с содержанием музыки.

Выбор заглавий не всегда удачен и иногда грешит данью салонной традиции,

что не имеет отношения к музыке. Она отмечена большим лирическим

обаянием и своеобразием, богатой мелодикой, наделенной живым, тёплым,

вокальным дыханием. Поэтому так органично соседствуют в наследии Грига

оригинальные фортепианные пьесы и его же переложения собственных песен

для фортепиано (op. 41, 52).